Нижняя Теберда. Сентинский храм

В 15 км. от Карачаевска находится селение Ниж¬няя Теберда. Раньше оно называлось Сенты. Из¬дали на левом берегу реки и на одном из выступов окаймляю¬щего ее хребта видна белеющая постройка. Это – Сентинский христианский храм X века.
Небольшой по размерам (длина 15 м.) весьма стройный и изящный древний храм, построенный в одну эпоху с Шоанинским.
Сентинский храм относится к довольно редкому типу храмов, в плане представляющих так называемый чистый (не осложненный пристройками) крест. На средокрестии покоится глава — цилиндрический барабан с восемью окнами и низкий полусферический купол, некогда увенчанный металлическим крестом. Единственная полуциркульная апсида прорезана тре¬мя окнами; она опирается на открытый снаружи многоступен¬чатый цоколь. Внутрь храма ведут три входа со световыми люне¬тами. Через главный, западный вход войдем в храм.
Интерьер представляет собой крестообразное простран¬ство, ограниченное плоскими и ничем не декорированными стенами – все очень просто и строго. Под барабаном – свето¬вой центр храма, остальная часть помещения затенена и погру¬жена в таинственный полумрак. В алтаре ниже окон раньше находилась каменная скамья, ее отметил археолог и художник И.А. Владимиров, изучавший Сентинский храм летом 1899 года. Это синтрон — седалище для церковного клира. В целом же бросается в глаза интимность интерьера, не рассчитанного на большой приход.
Одна из главных достопримечательностей Сентинского храма — его фрески, покрывавшие весь интерьер. Сейчас от них сохранились незначительные фрагменты, к тому же сильно покрытые «автографами» современных посетителей. К счастью, в конце XIX века сентинская живопись была тщательно, зафиксирована И.А. Владимировым, посвятившим ей и храму специальную статью.
В алтарной части Владимиров обнаружил два красочных слоя. Значит, или все, или часть фресок переписывались или обновлялись. Колорит скромен, фрески в основном были выполнены тремя красками: белой, красной и темно-коричневой. Но ограниченность и даже сухость палитры восполнены мастерством исполнения. Центральной фигурой была, очевидно, Богоматерь в позе Оранты, с воздетыми руками. Она помещалась под конхой апсиды. На южной и северной стенах алтаря размещались две группы святителей, по четыре фигуры в каждой. Около них были заметны остатки греческих букв — вероятно, это были имена святителей. Живопись в наосе храма была разделена на два регистра: верхний и нижний. Верхний содержал сцены из жизни Христа — суд над Христом, воскресение, на западной стене находилась сцена въезда в Иерусалим.
Сцены из жизни Христа продолжались на стенах поперечного рукава. Здесь были помещены композиции «Воскрешение Лазаря» и «Преображение». Перед нами, таким образом, праздничный цикл, состоявший первоначально из двенадцати сцен.
Часть их была утрачена уже в XIX веке. Нижний ярус живописи пострадал больше других. Он включал в себя фигуры отцов церкви и апостолов, а также архангела с копьем в руке.
Византийское происхождение фресок отмечал уже Владимиров. Греческие надписи это подтверждают. Но в отдельных фрагментах можно усмотреть и влияние грузинского искусства. Так, лик Христа в сцене воскрешения Лазаря графически весьма близок к лику архангела Гавриила в сцене благовещения в соборе Атени (X век). На подпружных арках того же собора в Атени мы можем видеть и точно такой же растительный орнамент. Это вполне закономерно: христианская Грузия недалеко, она лежит по ту сторону хребта, и грузинские живописцы могли сотрудничать с византийскими, тем более что царь Абхазии Георгий всячески содейство¬вал распространению христианства среди алан. А в целом, возможно, фрески Сентинского храма окажутся сплавом художественных традиций двух выдающихся христианских культур Переднего Востока — византийской и грузинской.
В 2003 —2004 годах фрески Сентинского храма были обследо¬ваны московскими археологами Д.В. Белецким и А.Ю. Виногра¬довым при помощи директора Карачаево-Черкесского историко – культурного и природного музея-заповедника У.Ю. Эльканова. В результате выявлены четыре слоя фресковой живописи, но на заключительном этапе храм был расписан по классической ви¬зантийской системе, скорее всего в XI веке. Обнаружено доволь¬но много греческих надписей, среди них надпись из 11 строк — подлинное научное открытие. В надписи говорится об освящении храма при византийском императоре Никифоре II Фоке (963 — 969), эксусиократоре Алании Давиде и эксусиократориссе Марии, освя¬щал храм митрополит Алании Феодор.
Сентинский храм был построен в 964 — 965 го¬дах, в то время, когда славный русский князь Святослав громил Хазарский каганат «и ясы победи и касогы», т. е. разгромил севе¬рокавказских алан и адыгов. Кроме того, мы теперь знаем имена правителя Алании середины X века Давида и его супруги Марии, первого митрополита Алании Феодора. Таких подробных сведе¬ний мы раньше не имели. А греко-византийское происхождение Сентинского храма можно считать установленным окончательно.
Рядом с храмом находится каменный мавзолей. В его южной стене сейчас пробит (и не известно кем) целый вход, хотя в восточной стене есть специальный четырехугольный лаз. Внутри помещение тесное и совершенно пустое, под ногами — груда камней, а над головой повис еле держащийся свод, состоящий из трех звеньев типа арок. Сооружение явно древнее, его видел архитектор И. Бернардацци в первой поло¬вине XIX века, когда монастыря не было и в помине. О погре¬бальном же назначении здания свидетельствуют Нарышкины и В.М. Сысоев — они видели внутри остатки деревянных гробов и человеческих костей, разбросанных кладоискателями.
Сентинский мавзолей похож на небольшой домик с двускат¬ной крышей (подновленной монахами) и двумя фронтонами. По всем четырем фасадам он украшен аркатурой, несомой слабо выступающими пилястрами; тем самым плоскости фа¬садов расчленены и оживлены игрой света и тени. Мавзолей удачно поставлен по отношению к храму, не закрывает его и не менее удачно соразмерен с храмом, составляя единый исто¬рико-архитектурный комплекс. Думается, что он мог быть предназначен для захоронения местных первосвятителей или миссионеров — это не рядовой и тем более не обычный склеп. Второго подобного мавзолея в архитектуре Северного Кавка¬за мы указать не можем, и без всякого преувеличения следует признать, что Сентинский мавзолей — здание уникальное. Его построили по особому случаю.
В самом начале X века несколько византийских монахов – миссионеров через Абхазию и Клухорский перевал добрались до ущелья Теберды. Облюбовав на плоской и удобной верши¬не горы с еле пробивающимся из-под земли источником хо¬рошую площадку, они построили здесь небольшую церковь и жилой дом. После этого миссионеры начали «просвещать» окрестных горцев-язычников.
Но горцы были свободолюбивы. Они не хотели поклоняться чужим богам и слушать чужих жрецов, присланных далеким румским царем. И когда князь страны возложил на себя крест, горцы восстали. Они потребовали убрать христианских про¬поведников и вернуть им прежнюю веру. Немногие постро¬енные к тому времени храмы были разрушены, а не успевшие скрыться миссионеры — перебиты восставшими аланами. Так в 932 году погиб и небольшой скит на Сентинской горе.
«В царствование династии Аббасидов цари аланов приняли христианство, а до того они были язычниками, но после 320 года (932 год по-нашему летосчислению. — В. К.) они отвратились от христианства и изгнали бывших преж¬де епископов и священников, присланных к ним царем румским», — пишет хорошо осведомленный арабский автор X века Масуди. Это свидетельство современника, оно достоверно.
Но все источники — письменные и материальные — говорят о том, что христианские миссионеры вскоре вернулись и продол¬жили свое «святое дело» еще настойчивее. На Зеленчуке и Куба¬ни они строят большие трехапсидные храмы, а на Сентинской горе, близ развалин разрушенной церкви, сооружают небольшой, но прекрасный храм. Останки же погибших миссионеров (по представлениям того времени — мучеников) торжественно по¬гребают в помпезном мавзолее, построенном прямо на руинах первоначальной церкви, и объявляют это место святым.
На христианском кладбище близ Сентинского храма нахо¬дили вечный покой и представители местной элиты. В 1976 году московский археолог В.И. Марковин в южном рукаве храма раскопал гробницу из тяжелых каменных плит. В ней нахо¬дился деревянный сундук — гроб, оббитый медными листами. Погребение девушки-подростка было ограблено, но археологам досталось более 100 предметов, некоторые из золота и серебра. Ажурные подвески, бляшки явно византийского происхожде¬ния, шахматная фигура слона из горного хрусталя, круглая золо¬тая бляха с эмалевым изображением птицы, наконец, остатки погребальной пелены из красного шелка. Тканями пурпурного цвета в Византии пользовались только император и высшая аристократия (Кузнецов А.В. В верховьях Большого Зеленчука, Пятигорск, 2018г).